Любые родители мечтают о том, что их чадо станет гениальным вундеркиндом, которое играет на пиванине, скрипке или белом рояле, говорит на трех языках, танцует мазурку, вышивает крестиком и гладью, рисует не хуже какого-нибудь Моне и непринужденно садится на шпагат. Как вы понимаете, мои родители стремились вырастить из меня классическую
Достаточно быстро удалось мне разделаться с театром "Ки-че-то-за", буквально за два посещения этого богоугодного заведения мне удалось доказать родителям, что звездой сцены мне не стать никогда и что я лучше умру, чем прославлюсь. В уголке моей памяти хранится кусочек, посвященный изобразительному искусству, там я тоже как-то не прижилась. В 4-ом классе у меня была самая настоящая репетиторша по английскому: у нее был огромный черный пудель и дочка, которая в свои три умела говорить мазе, фазе, дог и несколько других слов. Показательные выступления девочки с маза-фа
Но дольше всего мне пришлось сражаться с желанием предков сделать из меня музыканта. Подозреваю, что в этой печальной странице моей биографии не обошлось без бабушки Веры.
Бабушка Вера спала и видела, как ее любимая тезка-внучка становится настоящей Леди, отличает Шопена от Моцарта, Баха от Бетховена, Монэ от Манэ, Брюлова от Репина, Фета от Тютчева, а Некрасова от Лермонтова, сморкается в шелковый носовой платок и виртуозно разделывает курицу ножом и вилкой. Нож и вилка были обязательным элементом программы настоящих Леди, которую мне пришлось освоить у бабушки. Меня даже арбуз заставляли есть ножом и вилкой! Вот представьте себе картину: Лабинск (город в Краснодарском крае), лето, жара, на террасе сидит полуголая девочка Верочка (да ладно, что там, в одних трусах она сидит!) с ножом и вилкой и интеллигентно режет арбуз. Потому что до арбуза ей читали Пушкина, а сейчас за ней погонятся с пластинкой с музыкальной классикой. Эх, замечательное было время.
Позже мы с бабушкой пересмотрим весь репертуар в детском музыкальном театре им. Н.Сац. Ладно, я знала весь персонал в лицо, персонал узнавал девочку Верочку! Пожалуй, из всей эпопеи по превращению меня в достойного члена общества, это мое самое любимое время. Морожение "Бородино" в киоске около станции метро "Университет", прогулка мимо цирка на проспекте Вернадского, в который я так ни разу и не попала, Синяя птица на крыше театра, герои детских сказок встречают юных зрителей, буфет с газировкой и удивительный сад в крыле театра. Впрочем, я что-то отвлеклась... Итак, девочка Верочка просто обязана была стать музыкантом!
Сначала меня отдали в цепкие лапы преподавательницы, которая жила в соседнем доме. С ее легкой руки я освоила нотную грамоту, научилась играть гаммы и вполне могла играть песенки из мультиков (были такие сборники детских песен, назывались, кажется, Буратино, вот их мне очень нравилось играть, главное, никто не заставлял меня этим заниматься... Я даже подумывала, что было бы неплохо поступить в музыкальную школу и научиться играть на фортепьяно.
Но самое страшное ждало меня впереди: однажды в детской музыкальной школе случился недобор по классу Скрипки.
Сейчас мне уже сложно сказать, кому не повезло больше: музыкальной школе или мне, хотя я склонна считать, что мы друг друга стоили. Итак, после уроков в школе меня потащили на вступительные экзамены, где пара или тройка преподавателей попросили меня спеть песенку, назвать пару нот, пожали плечали, вздохнули и зачислили меня в первый класс.
Моего преподавателя звали Владимир Ильич Батырев.
О, эти уроки сольфеджио, на которых надо было угадать, какую ноту сейчас нажала преподавательница. Ха, какую ноту нажала! Она ж руку тетрадкой загораживала, не было даже видно, черненькая там клавиша была или беленькая. Слава Богу, добрые соседи по парте успевали мне подсказать пару ответов, поэтому стабильную тройку, иногда перетекающую в четверку, я имела. Вот с хором было сложнее. На первом занятии преподавательница слушала наше пение на предмет Альт или Сопрано. Выслушав меня, она вздохнула. Ни в одном более менее приличном хоре мира нет должности "Убогенькая", "Истоптанная в детстве медведем" или "Какой кошмар!", поэтому ей пришлось записать меня в сопрано. О, мое сопрано могло бы убить заживо немало ценителей тонкого искусства! Мое сопрано тихо ненавидело всех, получало свою тройку и тихо уходило.
Шли месяцы, спящий во мне Паганини не просыпался, оценки не улучшались, родители решили принимать меры. В качестве бонуса теперь на занятия со мной ходил папа. По его воспонинаниям, Владимир Ильич часто вздыхал, глядя на меня: Пальцы! Какие тонкие длинные пальцы! Они просто созданы для игры на скрипке!
Увы! Мои уши не подавали никаких надежд. Я в упор не слышала, что играю фальшиво, настройка скрипки казалась мне священнодейством, а академические концерты сущим позором. Однажды я решила, что получу пятерку, что бы это мне не стоило: с тех самых пор я ненавижу "Сурка" Бетховена, потому что для того, чтобы получить пятерку, мне понадобилось сыграть его сто тыщ мильёнов раз. Надо отдать соседям должное: они ни разу не пожаловались! Начавшиеся в третьем классе занятия по фортепьяно, уже не могли воскресить моего желания стать великим музыкантом. Приходилось привыкать к мысли, что Паганини во мне умер не родившись. Я послушно мерила улицу Портовую и Парк шагами, загадывала "никогда не наступать на красную плитку", перекладывала футляр со скрипкой из одной руки в другую и плелась дальше. Пожалуй, сейчас наиболее отчетливо я помню именно дорогу туда и обратно.
После третьего класса я заявила, что больше в музыкальную школу не пойду. В сентябре мне позвонили из школы и сказали, что они согласны перевести меня на отделение фортепьяно
